Божественная сила - Страница 23

К оглавлению

Его модный ТВ-стерео-радио-фоно-магнитозаписывающий будильник произнес снова, на этот раз громче:

— Вас ждут у телефона.

Эд зевнул:

— Ага, слышал, — и включил устройство. Появилось лицо Маллигэна.

— Крошка Эд! — вскричал Маллигэн. — Куда ты пропал?

Эд снова зевнул.

— Никуда. Вы забыли, что я уволен?

— Ну, послушай, мы что-нибудь придумаем с этим. Видишь ли, Крошка Эд…

Пока Маллигэн говорил, Эд Уандер включил телевизор. Когда экран осветился, Эд вздрогнул. Он переключился на другой канал, затем на следующий. Одна восьмая вторичного эхо продолжала паразитировать на радиоволнах. Эд выключил телевизор.

Маллигэн говорил:

— Мистер Фонтейн, возможно, поторопился.

— О, я бы не сказал, — заметил Эд.

— Ну, во всяком случае, похоже, что он поговорил с дочерью, и мисс Фонтейн на твоей стороне. Они хотят, чтобы ты заехал к ним. Эй, послушай, а ты вообще знаешь, что творится?

— Да, — сказал Эд.

Маллигэн не обратил внимания на его слова.

— Это пятна на Солнце, или что-то в этом роде. Ни одна станция в мире не работает на прием.

— Ага, — сказал Эд. Он только сейчас сообразил, что ни Маллигэн, ни Фонтейн не слышали, как Таббер произносил проклятие. Они были слишком заняты тем, что орали на Джерри в контрольной будке, чтобы он отключил передачу.

— Ну так что, Крошка Эд? Ты собираешься увидеться с мистером Фонтейном?

— Нет, — сказал Эд.

Он выключил телефон и уставился на него. Он понял, что осуществил свое заветное желание, о котором он и не знал, что оно у него есть. Он повесил трубку в разговоре с Толстяком.

Эд хмыкнул. Чего ни Маллигэн, ни Фонтейн не понимали, так это того, что нет смысла беспокоиться о том, чтобы вернуться на работу на радио — по крайней мере, до тех пор, пока не вернутся радио и телевидение.

Когда он побрился, принял душ и оделся, он решил, что завтрак в его собственной автоматической кухне его не привлекает, и что он спустится в аптеку на углу и закажет себе какую-нибудь колбасу и яйца. Ему было над чем подумать, но он не торопился начать обдумывание. Он последний раз оглядел себя в зеркале ванной комнаты. Тридцать три года. Десять лет потрачено на то, чтобы попасть в редеющие ряды шоу бизнеса. Почти пять лет терпеливо работать на телевидении и радио. И теперь в тридцать три безработный. Великолепно. Но почему-то он не чувствовал себя так скверно, как должен был бы чувствовать.

Он повернулся, чтобы идти, но затем снова развернулся к зеркалу и осмотрел свои узкие усики. Тоненькая полоска усов была на лице почти каждого агрессивного молодого сотрудника в возрастном промежутке от тридцати до сорока. Это было современно.

Эд Уандер взял баночку с NoShav и втер средство в полоску волос. Затем взял полотенце и стер волосы прочь. Эд снова глянул в зеркало и удовлетворенно кивнул.

В аптеке было порядочно народу, но Эду удалось занять место у фонтана. Большинство посетителей собралось вокруг стойки с журналами. Эд был знаком с управляющим этого места и увидел его, стоящего рядом.

— Что происходит? — спросил Эд.

— Сколько лет занимаюсь этим делом, никогда не видел такого интереса к комиксам, — ответил тот. Почти все уже распродал, а еще и полдня не прошло. Я заказал еще.

— Комиксы?

— Угу. Что-то стряслось с телевидением и даже с радио. Одна из газет пишет, что это саботаж Советского Комплекса. Какие-то научные штучки, которые они придумали у себя в Сибири. Как бы то ни было, пока они все не наладят, никто не сможет смотреть телевизор. Моя жена и дети, пожалуй, спятят, но пока это продолжается, я уверен, что будут раскупать комиксы.

— Никто ничего не наладит, — пусто сказал Эд. — Так все теперь и будет.

Управляющий посмотрел на него.

— Не будь психом, Крошка Эд. Как можно жить без телевизора?

У Эда не было никакого желания спорить. Он бросил еще один взгляд на взрослых с пустыми лицами, толпящихся у полок с комиксами, отвернулся и набрал себе завтрак и кофе. Он изо всех сил старался пока не засорять мысли тем вопросом, который все время пытался в них пробиться. Когда он задумывался об этом, то начинал бояться, что это будет нелегко.

Все же, закончив завтрак, он вернулся в гараж под домом и взял Фольксховер. Скорее всего, он нарывается на неприятности, на несомненные неприятности. Но он выехал на Хаустон-стрит, к пустырю, где стояли палатки Таббера и его дочери. Девушка сказала, что старик не помнит слов, которые произнес в гневе, и очевидно, что он изрекал проклятия, когда был в гневе. Нужно было обращаться с ним так, чтобы не разгневать его. Может быть, существовал способ вернуть все, как было. Если ему, Эду, удастся этого добиться, тогда у него будет время разобраться с тем, чтобы вернуть себе работу.

Пустырь, где стояли палатки, был пуст.

Эд тупо посмотрел на него. Он должен был помнить. Они сворачивались и собирались уезжать, когда он и Баззо уговаривали Таббера выступить в передаче.

Эд на некоторое время задумался. Наконец он снова поднял Фольксховер в воздух и направился к зданию «Таймс-Трибьюн». Недавно миновал полдень, но Баззо приходил на работу весьма произвольным образом, чтобы не сказать большего. Было столько же шансов обнаружить его на работе в обеденное время, как и в любой другой момент.

На улицах было необычно много людей, большинство которых бесцельно прогуливались. Перед кинотеатрами стояли длинные очереди.

Эду повезло. Базз Де Кемп был за своим столом в комнате городских новостей. При приближении Эда он поднял глаза. Эд нашел стул, развернул его и сел на него верхом лицом к спинке. Они с Баззом посмотрели друг на друга.